грота горы Алатырь были покрыты инеем. Но чем глубже продвигались путники, тем становилось жарче и душнее. Вместо инея теперь стены покрывала влага. Она капельками собиралась на каменной твердыне, а затем стекала на пол, образуя лужицы. Морозко чувствовал, как жара становится сильнее. И от этого ему было не комфортно сначала, а затем и вовсе подурнело. Пот струился по лицу старика, воздуха не хватало, но он стойко шёл дальше за бабой Ягой, пыхтя и тяжело дыша.

По пути Морозко стал замечать, что на стенах пещеры попадались блестящие разноцветные камни. Они словно росли из каменных стен. И чем дальше шли баба Яга и Морозко, тем чаще и гуще были эти наросты.

— Неужто, драгоценные каменья? — удивился старик, присматриваясь к блестящим камням.

— Да, тут у Кощея целые горы самоцветов. Хошь изумруды, хошь рубины, а хошь — янтарь. Хе-хе-хе! Да, только никому не дозволено их касаться. Кощей рьяно их стережёт вместе с Горынычем. Пересчитывают все каменья каждый день. Жадюги!

— А что будет, если сорвать один камень? Неужто догадаются так сразу?

— Ох, не ведомо мне как, но вмиг Кощей явится защищать своё имущество. И тогда несдобровать расхитителю.

И тут Морозко смекнул:

— Так чего ж мы тащимся к нему в такое пекло? Пусть сам к нам явится.

Баба Яга только глаза вытаращить успела от догадки, что Морозко собрался сделать. А старик уже ухватился за один из драгоценных камней и, приложив усилия, отколол его от каменного насеста.

Поначалу тишина наступила такая, что только слышны были вдохи и выдохи путников, да капельки воды, что со звоном бились о пол пещеры, падая с потолка. Это Морозко и баба Яга так притихли, вслушиваясь в ожидании того, что будет дальше. Но ничего так и не произошло.

— Видно плохо Кощей стережёт своё имущество. — проговорил с досадой старик. — Всё ж придётся идти за ним в самое пекло.

Баба Яга тоже хмыкнула:

— Только слуху напустил, что вмиг несдобровать тому, кто тронет самоцветы. Эх, пустозвон!

— Это ты меня пустозвоном назвала? А? Ведьма старая! — вдруг послышался мужской голос из темноты пещеры.

А затем на свет вышел высокий мужчина в чёрной мантии. Худой настолько, что сквозь одежды вырисовывались кости. Лицо, шея и кисти рук обтянуты серо-белой кожей, которую, казалось, можно было проткнуть пальцем без особых усилий. Волосы смоляные спадали на плечи и занавесями прикрывали лицо с обеих сторон. Под глазами тёмные круги, как углём намазанные. От чего глаза мужчины в свете, что давал светец, выглядели чёрными и тусклыми, без малейших бликов.

— Ох, Кощеюшка! — спохватилась баба Яга и залепетала елейным голосочком, — Здравствуй, родименький! Да, что ты! Не про тебя конечно! Про Горыныча. Обещал служить тебе верно и преданно, сторожить врата в подземный мир и охранять твои самоцветы, а сам даже не услышал, как мы камушек-то твой сорвали! Вот и говорю — пустозвон!

Кощей с подозрением во взгляде подошёл ближе к незваным гостям. Осмотрел с удивлением их. И уставился на Морозко:

— Морозко? Чего это тебя занесло в мои владения? Неужто собрался покинуть белый свет?

Кощей приблизил своё лицо к старику и пристально посмотрел в его глаза:

— Зачем пожаловал? И ещё драгоценный камень мой тронул?

Морозко с трудом выдержал взгляд бывшего зимнего владыки. А жар от него такой исходил, что старик остерегался растаять прямо тут же. Сглотнул Морозко громко, да и молвил:

— Пришёл за помощью к тебе, Кощей! А камень сорвал, чтобы явился ты сам ко мне. Тяжко мне в твоих владениях. Боюсь, что не дошёл бы до тебя в подземное царство.

И Морозко протянул Кощею сорванный камень.

— За помощью, говоришь? — удивлённо произнёс Кощей, забирая свой самоцвет у Морозко.

Он снова поднял тяжёлый взгляд на старика. Одна чёрная бровь дугой поползла на лоб. Но Морозко разглядел в выражении лица Кощея замешательство. Знать, нечасто к нему за помощью приходят.

И поведал Морозко бывшему зимнему владыке всё от начала до конца. Только умолчал, что баба Яга виновница всего случившегося. А затем достал из мешка сердце зимней владычицы. В нём ещё брезжил нежно-голубой свет.

А Кощей посмотрел на сердце Мары и губы его задрожали.

— Не уберегла Дева Снегов сердце моей Мары! Во веки ей этого не прощу! Я не выходил из подземного мира несколько столетий. Сейчас поднимусь на вершину горы Алатырь, как ты и просишь. Но больше сердце не отдам ни одному из вас!

Кощей выхватил из ладони Морозко кристалл из небесного льда и быстрым шагом направился к выходу из пещеры. Баба Яга с Морозко переглянулись и, как могли, быстро побежали за ним.

Выскочив из недр горы, путники только успели увидеть, как Кощей верхом на змее Горыныче взлетел ввысь и скрылся в облаках. Развели руками только, да остались ждать.

Долго не было Кощея. Ночь и день прождали путники у врат в подземное царство, не сводя глаз с вершины горы Алатырь. И лишь к исходу следующего дня показался в небе Горыныч. Спустился на землю змей, а на нём Кощей сидит ни живой, ни мёртвый. В одной руке сердце зимней владычицы сияет, как прежде — ярко, по-небесному. А в другой руке блестит игла.

Кинулись к нему, а он и поведал.

Рассердился владыка холода и родитель всего зимнего народу за то, что его творение не уберегли. Да и на Кощея были свои обиды, за то, что покинул белый свет и ушёл в подземное царство. И затребовал за исцеление сердца Мары Кощееву жизнь.

Вытащил Чернобог из груди Кощея сердце и отдал его часть сердцу зимней владычицы. И теперь вся жизнь Кощея в игле, что осталась от его сильного сердца из небесного льда.

— Это ты, ведьма старая, виновата! Как мне теперь жизнь свою охранять? — закричал Кощей. — Ты сердце Мары повредила! Мне об этом владыка холода поведал! И теперь поплатишься жизнью.

Испугалась баба Яга. На колени перед Кощеем упала.

— Не гневайся, Кощеюшка! Я не нарочно! Коли пожалеешь меня, дам тебе особый ларчик! В нём схоронишь свою иглу — жизнь. И расскажу, как понадёжнее его спрятать ото всех.

И выменяла старуха свою жизнь за особый ларчик. Волшебный! Да за совет, где этот ларчик схоронить, чтоб никто не добрался до жизни Кощеевой.

— Владыка холода наказал вернуть сердце Мары тебе, Морозко! — недовольно произнёс Кощей. — Но теперь я разделил свою жизнь с ним. И вернусь, когда время придёт вложить его в грудь снежной девчонки. Моя она теперь. Пора Маре вернуться.

И с этими словами отдал Кощей сердце зимней владычицы Морозко, а сам ушёл в пещеру.

Вернулись баба Яга и Морозко и